«Лаванду» София Ротору впервые исполнила аж в прошлом веке, в середине 80-х. Но сколько лет прошло, а помним я и вы... Автором музыки «Лаванды», а кроме нее еще многих шлягеров — таких, как «Луна, луна», «Хуторянка», «Было, но прошло», «Здравствуй, мальчик Бананам» (для фильма «Асса»), «Однажды» (Никита), «Позови меня в ночи» (Влад Сташевский), «Малыш» (Данко), — является президент Российского авторского общества Владимир Матецкий, которому 14 мая исполнилось 50 лет. Его жизнь насыщена любопытнейшими историями, и среди них хитов не меньше, чем в его творчестве. С некоторыми из них он поделился с читателями «ТВ Парка».

Был отличником — дружил со шпаной 

Я родился в 1952 году в Москве, так что являюсь характерным представителем того поколения москвичей, которые имеют в чем-то схожие судьбы. Я имею в виду рокеров 70 — 80-х. На нас боль­шое влияние оказали те западные музыкальные веяния, которые, не­смотря на «железный занавес», проникали в нашу страну в виде пластинок и магнитозаписей, в виде одежды, причесок. Мне, ве­роятно, повезло больше других, так как интересовался не толькоаккордами песен, звучащими с пластинок «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Кинкс», но и словами. Это стало отличным стимулом для изу­чения английского языка, что очень пригодилось в жизни.

Жил я на Гоголевском бульва­ре, а учился в 57-й школе, она и сейчас, кстати, находится за Музе­ем изобразительных искусств им. Пушкина. Школа эта с математи­ческим уклоном была достаточно необычная: в ней практиковался обмен с польскими и английски­ми школьниками, что было весьма удивительно для 60-х годов.

И приезжавшие по обмену англи­чане привозили с собой самое де­фицитное для того времени — пластинки, ноты, журналы, свя­занные с музыкой. Как сейчас по­мню красный нотный сборник с песнями «Роллинг Стоунз».

Надо сказать, учились тогда в нашей школе дети из самых раз­ных социальных слоев: с одной стороны, из знаменитого правительственного дома на улице Грановского, с другой — самая настоящая шпана из переполненных комму­нальных квартир. Но социальной пропасти не чувствовалось, зависти не было, все ходили в одинаковой школьной форме. У меня среди друзей было больше, так сказать, неблагополучных. Наверное, нас сильно объединяла музыка.

Мои школьные приятели, кото­рые были старше на два года, осно­вали ансамбль под устрашающим названием The Ground Worms («Земляные черви»). Ребята  сами выстругали гитары и  играли на школьных вечеpax. Я уже был достаточно квалифицированным для своей группы — как-никак  занимался с педагогом по фортепиано, ученицей самой Елены Фабиановны Гнесиной. А первую гитару  купил мне дедушка, она быН ла семиструнная, и по скольку мы играли на шести струнах, то лишнюю, седьмую, струну зажимали спичкой и настраивали гитару как шестиструнку. Вскоре я создал свою первую группу и скромно назвал ее Five Stars («Пять  звезд»). Чуть позже название заменили на «Харакири». Родители мои терпимо относились к моим занятиям рок-музыкой, что было весьма нехара­ктерно для того времени.

К 70-м годам «оттепель» закон­чилась, и начался очередной поли­тический зажим. Например, к приезду Никсона, когда Москву чисти­ли, многих молодых людей сажали в психушки. Я тогда уже играл на бас-гитаре в рок-группе «Удачное приобретение», что было небезопасно. Учился  в институте стали и сплавов, и меня вызывали в парткомы, отчитывали за длинные волосы и все остальные атрибуты рок-музыканта.

Верните фото    Пола Маккартни!

В конце 80-х годов Пол Маккартни решил издать в России  эксклюзивный диск  «Снова в СССР». И так случилось, что известная организация «Межкнига» попросила меня поконтактировать с персо­нальным менеджером Маккартни Ричардом Огденом. Я показал ему Москву, как сейчас бы вырази­лись, протусовал его, и в конце концов помог с выпуском пла­стинки на фирме «Мелодия». Так мы с Ричардом познакомились и подружились.

Затем наша дружба продолжи­лась в Стокгольме, где я записывал с сестрами Базыкиными песню Moscow Nights. У Маккартни был концерт в рамках мирового тура по поводу выхода пластинки Flowers in the Dirt. Ричард меня пригласил за кулисы, но предупредил, что не надо говорить с Маккартни на тему «Битлз» и просить его сфотографи­роваться: «No Beatle questions, no snaps». Однако разговор про «Битлз» начал сам Маккартни, пос­ле того как я ему рассказал одну ис­торию. У нас в классе был парень, уверявший всех, что точно знает, будто песня «Мишель» — это о де­вушке, которая была одновременно герлфренд всех четырех «битлов», она умерла, и песня написана по случаю ее похорон. И якобы под эту песню все четверо «битлов» несли гроб своей подруги. У Маккартни эта история вызвала дикий смех. В общем, мы вместе повеселились над легендами, возникающими в ре­зультате отсутствия информации.

Мы беседовали с Маккартни на разные темы, в том числе и об ис­кусстве — Пол известный коллек­ционер живописи. В его коллекции такие имена, как Магритт, Де Ку-нинг. Маккартни был очень удив­лен, что я в материале. А в этот мо­мент вышла на экраны во многих странах мира «Маленькая Вера», к ней я писал музыку. Пол хотя и не видел фильм, но про него слышал. Еще мы говорили о том, что проис­ходит в России, это было как раз на­чало перестройки. Я, в свою очередь, был удивлен его осведомленностью в нашей политической ситуации.

Если быть честным, я испытал некоторое разочарование от общения с Маккартни. Вот уж точно: нравится картина, не знакомься с художником. Конечно, была ка­кая-то идеализация — все-таки «Битлз»! Но, видно, к тому момен­ту моя юношеская восторжен­ность прошла.

А вот что касается табу на фото, то Пол сам попросил фото­графа сделать снимки, и мы сня­лись вчетвером: Пол и Линда и я со своей женой Аней. Через не­которое время ко мне пришло письмо от Ричарда Огдена: «Во­лодя, ты получил фотографии?» Естественно, никаких фотогра­фий я не получал, наверное, они «затерялись» на почте. Ричард же через некоторое время за­кончил работу у Маккартни и получил пост вице-президента компании «Сони Мьюзик». Так что наши фото, снятые за кули­сами концерта в Стокгольме, ве­роятно, осели в архиве фирмы «MPL» и у наших почтовых работников, неравнодушных к творчеству «битлов»... Чем черт не шутит, может быть, кто-то из «почтовиков», чи­тающих сейчас «ТВ Парк», вдруг проникнется ко мне симпатией и подбросит те давние фото в редакцию журнала. Фото были симпа­тичные: мы с женой в одина­ковых кожаных куртках.

Я писал по-английски для разных знаменитостей

После работы в Москве в рамках проекта Music Speaks Louder Than Words (идея американская: русские и американские авторы пишут песни, и их поют американские звезды) я поехал в Лос-Анджелес, где встретился с известным, влия­тельным продюсером, музыкан­том и автором текстов Дезмон-дом Чайлдом (он известен по пес­не, которую исполняет Рики Мартин Livin la Vida Loca, а так­же композициям «Аэросмит», Шер, «Кисе» и многих других ис­полнителей). Мы с Дезмондом для проекта Red Sky вместе писа­ли песни в качестве композито­ров и поэтов (мне пригодилось знание английского). Кстати, идея песни, которую поет Игги Поп, Love Transfusion, придумал я. У этой песни три автора — я, Дезмонд Чайлд и Элис Купер. Иг­ги Поп записал эту песню для фильма Shocker (No More Mr. Nice Guy) культового режиссера Веса Крейвена.

Я сотрудничал и с другими зна­менитыми исполнителями (Энн Мюррей, Патти Ла Бель, Майкл Болтон), но передо мною встал во­прос: чтобы работать в Америке, надо там жить. А на это я не мог решиться. Словом, вернулся в Рос­сию, чтобы работать с российски­ми исполнителями (Энн Мюррей, Пати Ла Бель, Майкл Болтон), но передо мною встал вопрос: что бы работать в Америке , надо там жить. А на это я не мог решиться . Словом , вернулся в Россию , чтобы работать с российскими исполнителями.

С Софией Ротару мы очень семейные люди

 С  Софией  Ротару  нас  связывает   давнишняя  дружба,   мы  знакомы   с 1986 года, с периода «Лаванды».   Это  очень  долго  для   шоу-бизнеса   —   как правило,  творческие альянсы  столько  не  живут. Может  быть, сказывается мой достаточно терпимый характер (шутка!).

С Ротару я познакомился случайно, во время съемок новогоднего огонька. Редактор Алла Дмитриева предложила мне написать песню для дуэта Софии Ротару с Яаком Йоалой. Дело в том, что с Яаком Йоалой (замечу, он очень симпатичный человек) мы уже сделали несколько песен, и он был не против дуэта с Ротару.

Наше знакомство с певицей произошло на двенадцатом этаже «Останкино», в музыкальной ре­дакции. София, как помню, была в шубе из чернобурки. Я ей показал «Лаванду», она ей понравилась. С этого началась наша дружба с Соней, так я зову Ротару, и со всей ее семьей — мужем Анатолием Ки­рилловичем, сыном Русланчиком (позже появились Света, жена Рус­лана, внук и внучка певицы — Толя и Соня). Только что у нас с Ротару вышла новая пластинка «Я тебя по-прежнему люблю», много идей для нее предложил именно Руслан.

Ротару по-прежнему пользует­ся заслуженной популярностью. Мне очень приятно видеть на ее концертах новое поколение слу­шателей. Соня добрый человек, но при этом может быть достаточно жесткой. Впрочем, будучи столько лет звездой, нельзя не быть жест­кой. Вообще, она очень трогатель­ная женщина, трепетно относит­ся к семейным ценностям. Я тоже семейный человек, берегу семью. И этим сходством также объясня­ется наше долгое сотрудничество.

А слабо еще одного ребенка?

Мою жену зовут Аня, женаты мы с ней более пятнадцати лет. Нашей дочке Маше четырнад­цать, а сыночку Лене год и четыре месяца. Пусть читателей не сму­щает большая разница в возрасте детей — это жизнь. Ощущение от ребенка маленького, когда тебе уже под пятьдесят, абсолютно фантастическое. Леня учится гово­рить, бегает и бьет лопаткой. Очень любит машины, нажимает на все кнопки. В общем, это вели­кая радость. И мне очень хочется, чтобы Лёнечка был счастлив.

Я не приверженец тою, чтобы дети обязательно пошли по музы­кальной линии. Маша училась иг­рать на фортепиано, но в опреде­ленный момент, как все дети, она начала лениться. И мы с женой ска­зали дочке, чтобы она решала сама, хочет она заниматься или нет. Му­зыку слушает в основном западную.

Как у всех подростков, у нее быстро меняется вкус Например, вчера ей нравились N'Sync, Backstreet Boys, Бритни Спирс, сегодня она гово­рит, что Бритни — это отстой, да простит меня западная артистка. Маша легко определяет по звуку различные коллективы. В общем, обычный подросток, со всеми вытекающими проблемами этого воз­раста, что, честно скажу, нелегко. Нелегка была в нашей семье и тема рождения братика. Маша трудно восприняла тот факт, что у нее будет брат, и то, что она из единственной и неповторимой дочки будет такой же, но уже с братиком. Но сейчас вроде все стало налаживаться.

После рождения Лени коллеги стали задавать мне коварный вопрос: «А слабо еще одного ребенка?» По этому поводу я отвечаю:«Поживем — увидим!»